Боливийский демократический опыт характеризуется поиском путей решения основной проблемы президентских режимов Латинской Америки, которые регулярно попадают в безвыходную ситуацию между исполнительной и законодательной властью, возглавляемых правительствами меньшинства. Большинство президентских систем в Латинской Америке утверждают, что их основной проблемой является то, что они увязли в многопартийных системах с пропорциональным представительством; эта проблема была определена как “сложное уравнение президентской власти” всегда являлась постоянным источником политических конфликтов, что отрицательно влияет на возможность демократической консолидации.
В Боливии проблема была частично разрешена посредством основного институционального перехода от “президентской власти” с правительствами меньшинства к “парламентарной президентской власти”, основанной на правительствах большинства. Эта особая система правления является “ребенком смешанного происхождения” как с чертами парламентской, так и с чертами президентской власти. Она имеет черты президентской власти, поскольку президент правит в течение фиксированного срока и, хотя он избирается Конгрессом, он не зависит от его постоянного доверия. Но она также имеет черты парламентаризма, поскольку президент избирается законодательным органом на основе пост избирательного соглашения, таким образом, обеспечивая поддержку законодательного большинства и совместимость исполнительной и законодательной властей. Главной движущей силой системы является динамическое общее в парламентарных режимах: политика коалиции.
Как и в других странах, боливийские партии пытаются довести до максимума долю голосов, отданных за них, но они не рассчитывают на то, что народное голосование будет последней ступенью арбитража. Скорее, они направляют свое внимание на пост избирательное соглашение, и именно оно решает вопрос о том, кто фактически будет иметь большинство в Конгрессе и исполнительную власть в руках. Преобладающей моделью была следующая: скоординированная коалиция конгресса и правительства, которая усиливала стабильность исполнительной власти, а также совместимость исполнительной и законодательной властей.
Со времени возобновления “свободных и справедливых” выборов в 1979 году, боливийская партийная система, которая превратилась из чрезвычайно фрагментарной до умеренно многопартийной системы из шести действующих партий, оказалась неспособной породить одну преобладающую партию или чередующиеся партии большинства. Таким образом, статья 90 Конституции, являющаяся ведущим принципом избирательной системы, определила нормальный метод избрания президента. Она не предусматривает в явной форме политических пактов, но ее требованием является избрание президента Конгрессом в том случае, если ни один из кандидатов не набирает большинство голосов при народном голосовании, что создает широкий спектр для соглашений и создания коалиций в среде политических партий.
Одним из ключевых моментов боливийской “парламентарной президентской власти” является система пропорционального представительства по спискам List PR. Фактически, в течение восьмидесятых и начале девяностых годов избирательная система способствовала укреплению моделей внутрипартийной конкуренции и создания коалиций, но эта система имела много недостатков и была подвержена мошенничеству и манипуляциям. Одним из важнейших вопросов демократической стабильности и законности всегда являлась разработка последовательных правил игры. Боливийские реформы избирательных систем 1986, 1991 и 1994 годов характеризовались краткосрочными расчетами и непредвиденными реакциями на политическое давление, а не исследованиями и использованием политических технологий. Более того, руководство партий не имело достаточно опыта, и было неспособно разработать последовательную стратегию проведения реформ. Результатом было то, что выборы в 1985, 1989 и 1993 годах были проведены с использованием разных формул PR. Формула Д’Хондта, введенная в 1956 году, была заменена в 1986 году так называемым двойным коэффициентом участия и распределения мест, что препятствовало доступу небольших партий в Конгресс. В 1989 году очередная поправка ввела в действие формулу Сант-Лагу для президентских и парламентских выборов 1993 года, которая, в свою очередь, способствовала тому, небольшие партии были представлены в Конгрессе.
Тем не менее, первая волна значительных изменений, как это не парадоксально, меньше относилась к изменениям доминирующей системы PR, чем к созданию автономной Избирательной комиссии, принятию системы утверждения голосов на избирательных участках, а также устранению механизмов, которые позволяли региональным избирательным комиссиям искажать результаты. Однако конституционная реформа 1994 года ввела в действие вторую волну изменений и привела к наиболее серьезному изменению в системе PR путем введения, с незначительными модификациями, избирательной системы смешанного пропорционального представительства (MMP), действующей в Германии и Новой Зеландии. Вначале этот пересмотр привел к “противоречивому” принятию параллельно системы FPTP и системы PR - в общих чертах, смешанной системы PR с точки зрения критериев голосования, но не с точки зрения результатов.
Таким образом, в августе 1996 года Конгресс должен был принять новый закон о применении статьи 60 Конституции с тем, чтобы избавиться от некоторых очевидных недостатков. Он вновь установил формулу Д’Хондта PR и создал трехпроцентный порог для мест в Палате Депутатов. С этого времени 68 депутатов из конституционно установленных 130, будут избираться на основе FPTP в одномандатных округах, а остальные будут избираться голосованием по партийным спискам в соответствии с пропорциональным представительством в девяти региональных много мандатных округах. В отличие от Германии и Венесуэлы, здесь не предусмотрено положение о дополнительных местах. Места выделяются непосредственно кандидатам, набравшим большее количество голосов в одномандатных округах, даже если партия выигрывает только в одном округе и не получает мест по PR. Как и в Германии, общее распределение мест, однако, будет решено путем применения формулы PR на компенсационной основе с трехпроцентным порогом для представительства на общенациональном уровне. Если какая-либо партия выигрывает 10 мест через общее голосование по системе PR по спискам и пять мест в одномандатных округах, в конечном счете, она имеет право на 10 мест в парламенте.
Наиболее поразительным явлением в боливийском опыте проведения реформы избирательной системы было использование демократических процедур и механизмов. Реформы обсуждались на комиссиях с участием ряда партий, и достижение консенсуса между партиями было непременным условием для получения одобрения Конгресса. Референдума не проводилось, поскольку боливийская Конституция не предусматривает такого механизма легитимации. С 1989 по 1992 годы включительно, развернулись межпартийные дебаты в отношении двух основных предложений, которые были, в свою очередь, отклонены. Партии Акки н Демократика Националиста (АДН) и Мовимиенто де Искуэрда Революционариа (МИР) выступали за наличие относительного большинства голосов в президентских выборах, чтобы Конгресс только утверждал кандидата, набравшего большее число голосов; в то время как партия Мовимиенто Националиста Революционарио (МНР) предлагала ввести французскую Двухтуровую систему (TRS) (мажоритарная система абсолютного большинства). Оба предложения исходили из предпосылки, что избрание президента Конгрессом, путем соглашения между партиями было неуважительно по отношению к воле народа и что решения принимались за закрытыми дверями; народ голосовал, но не избирал президента.
В конце концов, достигли консенсуса, основанный на предложении МНР принять систему MMP для выборов в законодательные органы и, более того, уменьшить число кандидатов в президенты, которые способны получить относительное большинство голосов во время парламентских выборов от трех до двух и установить пятилетний мандат для президента, вице-президента и членов парламента. Реальный переход к способу MMP системы PR явился результатом недовольства манипулированием всеобщими выборами в 1989 году, но конкретные причины реформ были троякими: обеспокоенность процессом делигитимации партийного представительства, поскольку закрытые партийные списки ослабляли связи между членами парламента и избирателями; разочарование граждан отсутствием ответственности и подотчетности правящих партий; и, наконец, желание ослабить растущее отчужденность между партиями и обществом, обеспечивая представительство в избирательных округах.
Во время президентских и парламентских выборов в июне 1997 года, эти реформы избирательной системы не возымели ожидаемого эффекта, поскольку партийная система стала еще более разрозненной и поляризованной, чем та, которая была избрана в 1993 году. Например, в 1993 году самая большая партия набрала 35,6 процентов голосов; в 1997 году самая большая партия (не вышеуказанная) набрала 22,3 процента. Только семь партий выиграли места в парламенте в 1997 году по сравнению с девятью в 1993 году, но делегации были более равными по величине, что привело к значительно более разрозненному конгрессу. Было три причины, которые привели к этому неожиданному результату. Во-первых, партия Национальное революционное движение (НРД) правящего президента Гонзало Санчес де Лозада потеряла почти половину своей доли голосов, лишив ее временного доминирующего положения по отношению к своим конкурентам. Во-вторых, в 1993 году два основных противника НРД, АДН и МИР, объединились в альянс под названием “Патриотическое согласие”; этот пакт распался до 1997 года и партии АДН и МИР выставили отдельных кандидатов в президенты и представили отдельные списки в конгресс. Есть соблазн утверждать, что если бы эти два события не произошли, было бы меньше партий, однако, избирательная система, основанная на смешанном пропорциональном представительстве членов разных партий, фактически усилила разрозненность. Ввиду необычно высокого уровня региональной концентрации поддержки партий, большее число партий (семь) выиграли места в новых одномандатных округах, чем в многомандатных округах (пять партий). В общем, новые партии были в большей степени личностно настроены, чем раньше, но сложно отнести этот результат за счет смешанной избирательной системы, поскольку многие личностно настроенные депутаты были избраны посредством пропорционального представительства. Было бы преждевременно предсказывать, каким образом партийная дисциплина может измениться в результате этих реформ. Кажется также, что трудно предсказать по последствиям выборов в одномандатных округах, где партийная система разрознена, районирована или изменчива, а особенно, если все три фактора присутствуют.
